Каждое утро за ним приезжала легковая машина. Начальники на общественном транспорте на работу не ездят. Он медленно выходил, демонстративно здоровался с водителем за руку и уезжал.
Одет был всегда великолепно. Костюм шикарный. Наверное, такие в Париже носят. Сшит из отменной качественной ткани. Изящный галстук, шляпа, модное строгое пальто. Начищенная до блеска обувь. В нашем дворе к нему хорошо относились. Потому что человек воспитанный. Всегда вежливо здоровался. Единственный недостаток — не общался ни с кем. Но это ему прощали. Человеку с приветливым лицом всегда все прощают. Его было за что уважать. Не только за внешний вид, аккуратность и бросающуюся в глаза душевную мягкость, но и за то, что никто и никогда не видел его пьяным. В России это очень важно. Значит, хороший мужчина, достойный человек.
А вот жену его не любили. Поговаривали, что она из супруга вьет веревки. Он тихий и интеллигентный, а у нее лицо надменное, горделивое, будто бы даже спесивое.
Нарядов — куры не клюют. Одевается так, будто она жена президента. В магазин выходит, точно на подиум. Глаз оторвать нельзя. Все женщины как женщины, а она — фифа с бантом.
Не работает. Разве может фифа работать? Нет, конечно. У нее муж начальник, деньги лопатой гребет. А жена дома сидит, наряды меняет. И подруги к ней постоянно ходят. Тоже хорошо одетые, холеные и ухоженные. За что таких уважать? Не за что. Барыньки — они и есть барыньки. Сидят на плечах у работающих мужей.
Детей почему-то не видно было. Наверное, барынька рожать не захотела, чтобы красоту не портить.
Бывало, выйдут супруги вдвоем из дома в воскресенье. Он — Михаил Горбачев в лучшие годы, она — как его жена Раиса Максимовна. Гордая недотрога, избалованная и капризная — так все думали. Хорошо одетые люди сразу в глаза бросаются. Особенно в спальных районах, в которых все одинаково выглядят: и молодежь, и люди среднего возраста, и старики.
А тут — два ярких пятна, как райские южные птицы среди воробьев и голубей. Когда они шли по улице, прохожие оглядывались и долго смотрели вслед.
А однажды случилось так, что мужчина этот куда-то пропал. Не видно и не слышно. И машина перестала за ним приезжать. Жена — во дворе это все отметили — как будто немного посерела. Довольство с лица сбежало. В походке и движениях не стало уверенности. Женщины во дворе решили, что муж ее бросил. Мол, так ей, фифе, и надо. Мужа любить следует, а не вить из него веревки. Просидела всю жизнь дома. Кому это понравится? А он мужчина видный, вот к другой и ушел.
Нашлись и смелые — спросили. Она вежливо поблагодарила и сказала, что у них все хорошо. Как было, так и есть. Только народ у нас не обманешь. Народ у нас приметливый, все видит.
Перед Новым годом в подъезде была суета. Пришли какие-то люди. Много людей. И, оказалось, что мужчина умер. Он болел сильно и несколько месяцев тяжело уходил из жизни. Жена все заботы на себя взяла. И за это время постарела и осунулась, сникла. Несчастье исказило ее черты.
В день похорон ее вели под руки. Сама идти не могла. Вот тут-то все и открылось. Мужчина — бухгалтер, а не начальник. По утрам его брат забирал. На своей машине. Потому что по пути было. Жена — швея, очень талантливая. У нее были свои клиентки, которых она обшивала дома. А еще у них дочь — калека, живущая в специальном интернате.
После похорон вдова уехала. Видимо к родне. Не смогла здесь оставаться. Когда выносили ее вещи, она безучастно на скамейке сидела, будто это чужие вещи. И в землю смотрела. А потом высокий сильный парень бережно ее в машину посадил. Две женщины-соседки подошли. Первая сказала:
— Здоровья вам. Хорошего здоровья!
Старушка перекрестила и сказала:
— Храни тебя Господь!
А она в ответ кивнула приветливо. И платочек к глазам поднесла.
_80x60_0f7.jpeg)
